Скульптор Исаак Иткинд, "погибший и воскресший", Алма–Ата, 1967 год.
Об Иткинде есть несколько книг, Юрий Домбровский писал о нем в "Хранителе древностей" и очерке "Ваятель масок Иткинд". Поиском по Дёрти с удивлением обнаружила, что по фамилии "Иткинд" ничего не найдено. А его судьба удивительна и трагична (хотя он пережил многих своих мучителей и умер в неполные 98 лет). Я процитирую один из рассказов об Иткинде.
"Исаак Иткинд был в 30–е годы был так же знаменит, как Шагал и Малевич.. Его скульптуры стоят в музеях Франции, Западной Германии, США и... в кладовых–запасниках Русского музея в Ленинграде и Пушкинского музея в Москве. Максим Горький, Владимир Маяковский, Сергей Есенин, Всеволод Мейерхольд, Василий Качалов, его опекали столпы советской власти — нарком просвещения Анатолий Луначарский и первый секретарь Ленинградского обкома партии Сергей Киров. А выставки его скульптур были событием в культурной жизни довоенной России.
Родился 9 (21) апреля 1871 года в хасидском местечке Сморгонь Вильненской губернии. Его отец Яков был хасидским раввином. И сам Исаак должен был идти по стопам своего отца. Но... у мальчика проявился талант лепить из глины фигурки. Он мог молча наблюдать за своими соседями, а руки в это время сами лепили. В общем был абсолютным самородком. Но он лепил из глины людей, а это запрещено их религией, поэтому хасиды плевали ему в след и считали его гоем, потерявшим Бога. Однажды к ним в дом приехал местный писатель из Вильно, молча посмотрел на его фигурки и ушёл. А через несколько дней в газете появилась статья, Где писалось, что в Сморгони живет самородок, который создает шедевры. И те самые хасиды, которые оплевывали калитку дома Иткиндов, послали по местечку выборного. Выборный ходил из дома в дом, показывал неграмотным ремесленникам газету со статьей об Иткинде и собирал деньги, чтобы «этот шлимазл Исаак» мог поехать учиться «на настоящего скульптора».
Я не буду рассказывать всю его последующую биографию. Если интересно, наберите, Гугл вам всё расскажет. Скажу только, что в те времена евреям было запрещено жить в больших городах, тем более в столице.. Даже педагоги Московского Художественного училища живописи, ваяния и зодчества, восхищённые талантом молодого скульптора не в силах были пробить для него возможность жить и учиться в столице. И только слава, разнёсшаяся по Москве, благодаря участию Максима Горького, позволила ему выжить, а позже стать принятым в Союз Художников. Савва Морозов покупал его работы. Брат Теодора Рузвельта уговаривал его переехать в Америку и обещал безбедную жизнь...
В 1937 году в России отмечали столетие со дня гибели Александра Пушкина, убитого на дуэли. Эрмитаж объявил конкурс на лучшую скульптуру Пушкина. На выставке были представлены сотни работ. Первую премию получили три скульптуры Иткинда — «Юный Пушкин», «Александр Пушкин» — поэт в последние годы своей жизни и «Умирающий Пушкин». —простая и феноменальная работа: голова умирающего поэта на подушке. Эту работу не передать словами! Вы видите лицо человека, который уже успокоен смертью — закрыты глаза, мертвенно распрямились морщины на лбу, и только уголки губ еще терзает жуткая боль... Боль и горечь...
В том же 37–м Исаака Иткинда арестовали по 58 статье. Его обвинили в шпионаже в пользу Японии и продаже секретов Балтийского флота. О как! И он умер… Умер для всех. На скульптуре «Юный Пушкин» до сих пор выбиты даты его жизни 1871 — 1938.
А в 1944 году по Алма–Ате стали ходить слухи о каком–то полудиком старике — не то гноме, не то колдуне, — который живет на окраине города, в земле, питается корнями, собирает лесные пни и из этих пней делает удивительные фигуры. Дети, которые в это военное время безнадзорно шныряли по пустырям и городским пригородам, рассказывали, что эти деревянные фигуры по–настоящему плачут и по–настоящему смеются...По городу поползли слухи, и руководители Казахского художественного фонда решили посмотреть на эти «живые фигуры из пней». Несколько известных казахских художников, в том числе художник Николай Мухин, поехали на окраину Алма–Аты, на Головной Арык. После долгих поисков они обнаружили землянку в глиняном холме. Они подошли к лазу, ведущему в глубину землянки. Оттуда доносилось легкое постукивание молотка по резцу. Кто–то из художников нагнулся, крикнул в нору: «Эй!» Маленький, седой, 73–летний старик выполз из землянки. Он плохо слышал и ужасно неграмотно говорил по–русски — у него был чудовищный еврейский акцент. Но когда он назвал художникам свою фамилию, они вздрогнули. Иткинд, чье имя стало для них хрестоматийным еще в их студенческие годы, жил в какой–то кротовьей норе, голодал, питался корнями и подаянием и... создавал скульптуры.
— Почему? Как вы здесь оказались? — спросили художники.
— Меня арестовали в 37–м году и сослали сначала в Сибирь, потом сюда, в Казахстан. Теперь меня выпустили из лагеря, потому что я для них уже очень старый. Но выпустили без права возвращения в Москву. Они сказали, что мне дали пожизненную ссылку...
— За что вас посадили?
— За то, что я враг народа, японский шпион. Я продал Японии секреты Балтийского военного флота, — ответил Иткинд и спросил с непередаваемой еврейской интонацией: — Ви можете в это поверить?
Один Мухин осмелился влезть в его нору и вытащить еще не законченную работу «Смеющийся старик». Старика забрали в местный музей. А живой старик прожил в этой землянке еще 12 лет! 12 лет, побираясь и голодая. Он был врагом народа, и никто не осмелился помочь ему. И только Мухин изредка навещал его и подкидывал немного денег.
В 1956 году на пороге Алма–Атинского государственного театра появился похожий на гномика маленький старичок 85 лет и упросил директора Алма–Атинского театра взять его на работу рисовать декорации и размалевывать задники. Он сказал, что теперь, когда с него сняли звание «врага народа» и запрет жить в больших городах, он все равно не поедет в Москву или Ленинград — не к кому. Его приняли на должность маляра(!) с окладом в 60 рублей. И жильём обеспечили. Дали топчан под театральной лестницей… В течении двух последующих лет он лазил по театральным стремянкам, размалевывал задники и декорации. А по ночам спускался в подвал и принимался за свою настоящую работу.. Скупал у водителей за бутылку водки старые пни и коряги и творил.
И только через два года новый молодой художник театра заглянул в подвал и ахнул: здесь стояли два десятка уникальных деревянных скульптур, сделанных наверняка крупным, если не великим мастером. Художник спросил у старика, как его фамилия, и вспомнил, что слыхал эту фамилию в художественном институте на лекциях по истории советского изобразительного искусства. Конечно! Это же была знаменитая в тридцатые годы тройка скульпторов по дереву — Коненков, Эрьзя и Иткинд. Коненков жив, он стал академиком, Эрьзя умер, а Иткинд...
Так в Казахстане «опять» нашли Исаака Иткинда.
Позже его снова приняли в Союз художников и даже выделили двухкомнатную квартиру. Его скульптуры стали покупать как частные лица, так и музеи. В 87 лет к нему снова пришла слава. Правда, местного, казахского масштаба.. Творил он до конца своей жизни.
Он умер в Алма–Ате 14 февраля 1969 года, в возрасте 97 лет.
Из интервью Исаака Иткинда: "Вы знаете, почему я выжил в тюрьме? Они арестовали меня, посадили в Петропавловскую крепость, в подвал, в одиночку, и восемь месяцев следователь КГБ бил меня каждый день, даже выбил мне барабанную перепонку в левом ухе. Все требовал, чтобы я написал, что я японский шпион и какие секреты Балтийского флота я продал в Японию. А я не мог это написать, потому что я не умел писать по–русски. И тогда они меня снова били, и снова... Вы знаете, как я выжил? Я выжил потому, что у меня очень хорошая профессия. Они давали мне один кусочек черного хлеба в день. Утром давали кусочек хлеба — на весь день. Но я не ел этот хлеб до ночи. Я целый день лепил из этого хлеба фигурки. Только вечером перед сном я ел этот хлеб. Назавтра они меня снова били, но хлеб все–таки давали, и поэтому я мог целый день лепить и не думать о них".